Для печати

Обсудить в форуме

№48-49

Мигдаль Times
Улица полицмейстера Бунина

Олег ГУБАРЬ

Случилось мне в свое время служить в топонимической комиссии, сформированной на злобу дня при одной из руководящих нами инстанций. «Есть мнение», сообщили нам доверительно, скоропостижно вернуть одесским улицам их прежние имена, а у кого есть — то и отчества.

А поскольку состав означенной комиссии был, скажем так, полифоничным, то и технология переименования складывалась соответствующая. Бывшие идеологи чтили память партийных героев, идеологи-нувориши требовали вспомнить поименно бойцов, обитавших в бункерах Черного леса, старожилы вообще впали в наркотическую эйфорию, не веря счастью своему, и соглашались буквально на все, а случайно затесавшийся специалист в области ономастики¹ из ОГУ беспомощно старался придать «концерту» научность и методологичность. Короче говоря, «людская молвь и конский топ» у подножия башни вавилонской.

Фото Одесского окружного суда

Имеющий уши, да... получит по уху. Попытки растолковать хотя бы тот момент, что топонимика одесских улиц многослойна (Дворянская — Витте — Петра Великого — Коминтерна; Колонистская — Немецкая — Ямская — Новосельского — Островидова; Константиновская — Итальянская — Пушкинская; Почтовая — Жуковского; Кривая — Провиантская — Асташкина; Красный — Греческий переулок; Еврейская — Скобелева — Бебеля и т.д. и прочее) и что совершенно непонятно, к какой именно девичьей фамилии возвращаться, успеха не имели. (Между прочим, и сама Полицейская в 1905-1920 годах носила имя генерала Кондратенко, героя обороны Порт-Артура, а во время оккупации — называлась «Улицей 16 октября». Оба названия не прижились.) Нечего и говорить о том, что где-нибудь в глуши, в каком-нибудь задрипанном Париже, та же улица Ришелье не изменяла своего имени ни при Марате, ни при Бонапарте, ни при Луи-Филиппе, ни при даже оккупации 1940-х. Европа нам не указ, это «их нравы».

Удовольствовавшись возвращением (с моей подачи) имени улице Коблевской — а Кобле был фактическим преемником Ришелье и управлял городом не менее года, до самого явления Ланжерона, — я тихонечко терпел «прения», приобретавшие порой комический и даже трагикомический оттенок, до той поры, пока дело не коснулось улицы Полицейской. Здесь очень захотелось встать на дыбы, что я с удовольствием и проделал, хотя лягнул потом не столько я, сколько — меня. В самом деле, улица открывается одноименной площадью (ныне — Веры Холодной), причем неплохо сохранившееся здание городской полиции — памятник архитектуры и градостроительства! — выходит одновременно и на улицу, и на площадь.
(Ничего не имею против далекой звезды немого кинематографа, однако полагаю, что столь же немногословные и забытые стражи порядка всех времен сделали для благополучия жителей криминальной столицы империи поболее королевы экрана. Но это мое эксклюзивное мнение.)
Итак, городская полиция. «Тот, кто меня бережет» и тому подобные кружева. Факт тот, что, защищая горожан, в разные годы погибли сотни стражей порядка. Тысячам они вернули похищенных детей, близких, имущество и самую возможность жить. В конце концов, было бы даже противоестественно, если бы законопослушных граждан смущала номинация улиц и переулков в память погибших милиционеров. Подобные доводы комиссию не убедили, ибо надо было морально перешагнуть через какую-нибудь стоеросовую обществоведческую дисциплину, где полиция и жандармерия изображались как близнецы-братья.

Да пошли вы, думаю, куда следует. Написал заявление, безо всяких демаршей, мотивируя пошатнувшимся (в результате бдений с «комиссионерами») здоровьем. И правильно сделал, ибо вакханалия переименований развернулась вовсю. Припоминаете, как обозвали Покровский переулок? Не стану потакать Герострату... Тогда же, в поистине «окаянные дни», явилась и улица Бунина, против какового (не в топонимическом, а в нобелевском варианте) лично я, разумеется, тоже ничего не имею. И вот тут-то начинается курьезная история, приключившаяся как раз из-за абсолютного незнания истории — пусть даже, как мы уже предположили, и жанра литературного.

...В мае 1882 года Одессу облетела весть о том, что «к нам едет» новый полицмейстер. А новая метла, как известно, метет по-новому. Кое-кто всполошился и затаил дыхание. Слухи вполне оправдались: 2 (14) июня вновь назначенный руководитель городской полиции прибыл курьерским поездом на железнодорожный вокзал, где был встречен двумя помощниками полицмейстера, Лохвицким и Менчуковым. В тот же день он представился генерал-губернатору и градоначальнику, а наутро приступил к исполнению своих обязанностей: принимал участковых полицейских приставов и их помощников, обревизовал кассу, находившуюся в ведении и.о. полицмейстера, капитан-лейтенанта В.П. Перелешина.

И знаете, что в первую очередь и сверх всякой меры удивило нового полицейского начальника? Ни за что не догадаетесь. Его поразило то, что некоторые штатные должности в одесской городской полиции занимают... евреи. По тем временам — ситуация абсолютно «нештатная», и такое было возможно исключительно в этнически полихромной Одессе. Мало того, местные полицейские-евреи находились на хорошем счету, не раз проявляли превосходную выучку, мужество, не говоря уже о смекалке. В полицейской хронике одесской периодической печати сохранилось немало упоминаний, скажем, о городовых-евреях, задерживавших опасных преступников, рискуя жизнью. Так, в 1870-е годы за мужество и героизм, проявленные в ходе оперативных мероприятий, были, например, официально поощрены начальством городовые Моисей Гербер и Аарон Рабинович.

А какой оценки достойны полицейские агенты-евреи, самоотверженно и, главное, результативно проведшие операцию по разысканию похищенной из кафедрального собора знаменитой Касперовской чудотворной иконы! Святой образ был обрамлен в ризу, украшенную бриллиантами на сумму от 6 до 7 тысяч рублей. Похитили также и около тысячи рублей «из главной выручки». «Киот, в котором была чудотворная икона, — сообщал полицейский хроникер, — найден без малейшего повреждения и отпертым, а по обеим сторонам киота — серебряные привески в значительном числе, не похищенными». По горячим следам были взяты соборный сторож и некий кузнец, подделавший ключи. Учитывая особые обстоятельства, городская дума дополнительно финансировала расследование, которое благополучно завершилось, благодаря расторопности упомянутых агентов: через три с небольшим недели святыня была возвращена на прежнее место. Но поскольку риза была испорчена, то «одесский интернационал» пожертвовал немалые средства на изготовление новой. В числе жертвователей — и Маразли, и Толстой, и Родоканаки, и Новосельская, и Севастопуло, и Уточкин (отец), и Кандинский (отец)...

Здание Городской полиции. Зима 1902 - 1903 г.

Но на этом сюжет не кончается. Главного обвиняемого по этому делу, Петра Соколовского (Фисенко), удалось схватить лишь почти четыре месяца спустя. И в самый момент задержания «Фисенко... выстрелил из револьвера и ранил в живот виленского мещанина Хаима Зладовского, содействовавшего помощнику пристава Бульварного участка Васильеву к розыску как его, Фисенко, так и других преступников». В публикациях о судебном разбирательстве этого дела упоминаются «два полицейских сыщика-еврея», выследивших злоумышленника и способствовавших его аресту. Что касается Зладовского, то ему повезло: револьвер оказался не слишком исправным, и сыщик получил лишь контузию в живот.

Примеры усердной и поистине герои ческой службы одесских полицейских-евреев можно умножить, но вернемся в год 1882-й, к «презентации» нового полицейского начальника. Не прошло и десяти дней после вступления в должность, как он сделал весьма примечательное распоряжение «об удалении со службы всех городовых еврейской национальности и непринятии на будущее время на службу при полиции евреев». Комментарии излишни. Прибавлю только, что этот новый полицмейстер, отставной майор, прежде состоял в той же должности в стольном граде Бердичеве. В Одессе же он добровольно-принудительно прижился на много лет.

А фамилия его, как вы уже сообразили, была... Бунин. Звали его, правда, не Иван, а Яков Иванович.

Вероятно, именно такую значимую в городских хрониках фигуру невольно почтили наши доблестные топонимисты и ономасты, пристегнув к прозрачному функциональному (такому же, как, скажем, Манежная, Водопроводная, Привозная, Приморская, Кузнечная, Дегтярная, Госпитальная, Ремесленная, Почтовая и т. п.) названию «Полицейская» именное — «Бунина».

——--

Фото из коллекции О. Губаря

Для печати

Обсудить в форуме